Пошли смелее, пошлость в моде!
Пошли их всех, и там вдали
пошли искать того, в кого мы
пошли.
Смеюсь и плачу над собою,
мешаясь каждый день с толпой,
чтоб не мешаться заниматься
собой.
Мечта появится иная,
собою радости суля.
И я привычно начинаю
с нуля
Мечты сбываются внезапно,
обычно в неурочный час.
Из них какая-то несётся
на нас.
В конце концов, начав с начала,
то начинал, я то кончал
искать начало бесконечных
начал.
Треть жизни, чтобы заработать,
треть жизни, чтобы сны смотреть,
треть жизни, чтобы хапнуть жизни
на треть.
мне мiр дозволенного тесен,
я заплываю за буйки,
с боржоми смешивая ессен-
туки;
я выпиваю чашку чая,
и сей целительный настой
неиллюзорно улучшает
настрой.
Во мне была ума палата,
пришёл мой внутренний дебил,
палату снёс, свою палатку
разбил
«я мыслю, значит существую».
Но дождь и ветер унесли
и растворили продолженье
мысли.
Клубком катается по мiру
причинно-следственная связь,
соединяя, направляя
и рвясь.
я обезличился с годами,
ты, добрый доктор, полечи
меня компрессами из разных
личин.
- Итак, запоминай легенду:
Ты - в Африке ветеринар.
Цель - Бармалей. Агент для связи -
комар.
- Ну тут уж чё уж, тут уж всё уж, -
сказал печально Айболит.
Ну хоть уж выпьем, раз уж спирт уж
налит.
На дне стакана непогода
Отчизной заставляла знать,
что и анархия, по ходу,
не мать.
я знаю, что Кащей не умер,
он лишь скрывается, устав
от бесконечных юбилейных
простав.
Как умирают идиоты?
Обычно с песней на устах.
А зачинаются без песни,
в кустах.
Чирк - детство, тяга - школа, выдох,
затяжка - институт, семья...
Сквозь жизнь клубится серой массой
змея.
«Пошли все вон!!»- кричал Архангел
с иконы, показав куда.
И вспенилась слюна бурливо
у рта.
Вздыхает мысленно Создатель,
антиматерию кроя:
Не очень ровными выходят
края!
я был на грани мирозданья
и заглянул за эту грань
всё тот же дождь и на окошке
герань
Мерцают три луны на небе,
а мне дождаться бы утра,
взглянуть, как чёрная восходит
дыра.
Немым захлёбываясь криком,
поняв насколько мир жесток,
светило пятилось назад на
восток.
Армагеддон идёт по плану:
Сначала в небе огоньки,
потом отбрасывают люди
коньки.
В последний миг всю жизнь ты вспомнишь,
глаза слезой пошлют гонца
среди морщинистых развалин
лица.
Сперва одну, потом вторую
сидел, выдавливал слезу.
И вот ползут они такие,
ползут...
А я сгрыз от тоски с досадой
два локтя (или два локтя)
глотая мысли всухомятку,
грустя.
В промозглом парке на скамейке
сидит, как памятник, старик.
И одиночества молчанье -
как крик.
Ты приходи ко мне на кухню,
поговорим о том, о сём,
и может даже нашу Землю
спасём.
В фармацевтической вселенной
маэстро пестиков и ступк
толкут лекарства от печалей
и тупк.
- Вот Вы на нас, мол, где умы-то?
А мы-то что? У нас вон вы,
умы-то - вы у нас, а мы-то
увы!
- Давай введем запрет на обувь!
Пусть ходят люди босиком!
И станет вмиг ответ про смысел
иском!
И я, узнав о смысле жизни,
вдруг мрачен сделался и сед.
Так в чём же польза от подобных
бесед?
Остался, мiром не замечен,
взмах синей бабочки крыла.
А где то в море Атлантида
всплыла.
Старуха мертвая качает
гроб детский на руках своих.
Погост прекрасен в лунном свете
и тих.
Откроешь гроб, а там свобода.
Ну, в смысле, нету никого.
И эхо вторит удивленью:
- Ого!..
Поднялся, сплюнул, отряхнулся
и крикнул вязкой темноте:
«Не те пошли Армагеддоны,
не те!»
Бессилье духа стало пошлым
и в лень душевную ушло.
А в зеркалах моих мне тошно,
пошло́
Ржавеет радуга местами,
и
