Клонилось солнце к горизонту,
клонилась ива в липкий ил,
я в сон себя с большим упорством
клонил.
Ночь, потолок, мечта пустая -
уснуть приравнен шанс к нулю.
Овец клонирую, считаю,
что сплю.
Во избежание бессонниц
приходится считать овец -
так постепенно наступает
покой.
На Первомай шагает строем
овец посчитанный отряд.
И тишина, и только трубы
горят.
Почти уснул. овец считая,
и тут какая то овца
мне шлёт очередной мемасик
в Вацап,
как-будто кто-то выпивает,
томимый жаждой, литр воды,
в финале - шок, он получает
ожог...
Когда отсутствие чего то
решает где нибудь зиять
его оттуда невозможно
изъять.
Безумье лечится системно -
обедом комплексным и сном,
мечтой о маленьком заводе
свечном.
Возьмём, к примеру, Николая.
Тут Николай давай орать:
«Бери Ивана, Николая
не брать!»
Иван всю ночь скакал на волке,
а тот за адские труды
дал выпить Ване из копытца
воды.
Иван жил в доме престарелых,
где персонал права качал
под звуки песни про кончало-
кончал.
Иван-Петрович смотрит волком,
а волк - Иван-Петровичем,
не отличаясь абсолютно
ничем.
Туда, куда совсем не звали,
придешь, бывает, втихаря,
на морды глядь, - и понимаешь:
не зря!
И чувствуешь, что окружает
несимпатичное вражьё.
Весь мiр - театр, а человек в нём -
ружьё.
Ночами храп стоит в больнице,
тоска, пустынно и темно.
И только старый клон стучится
в окно.
На ветке белая ворона
сидит одна в своей красе,
а примут в стаю - посереет
как все
